Стальной Лев Революции. Начало - Страница 13

Глазман остался и, дождавшись, когда все выйдут, закрыл дверь.

— Слушаю Вас, Лев Давидович?

— Миша, мне сейчас надо немного отдохнуть. Распорядись меня не беспокоить два часа. Разбудишь меня в четверть четвертого. Сейчас четверть второго, — я немного задумался. — Собери через два с половиной часа утреннее совещание снова. Пусть готовятся начать сначала. Я плохо помню доклады. Все понял? — Последовал утвердительный ответ. — Тогда выполняй. Можешь быть свободным.

После того как секретарь вышел, я прилег на диван и тут меня накрыло.

В течение последующих двух часов я пытался осознать происходящее, но получалось слабо. Я и так чуть было не сорвался в присутствии кучи людей. Если бы не подсказка той части Троцкого, которая, несомненно, была во мне, неизвестно, чем бы все закончилось. Примерно через час я более или менее успокоился и начал раздумывать о происходящем с другой точки зрения. Я припомнил множество прочитанных мною книг по альтернативной истории и грустно усмехнулся.

Авторы этих произведений, так или иначе, пытались попасть в другое время. Попасть сами, чтобы там они ни писали. Хотя бы с помощью своих произведений. Изменить ту реальность, в которой они живут. Кто-то спасал мир, кто-то Россию, но мысль у всех была одна. Слишком кроваво начался для России двадцатый век и слишком бестолково он для нее закончился. Вот и писали авторы свои книги, кто-то лучше, кто-то похуже, с желанием спасти хотя бы одного ребенка, один дом от сожжения, одну семью от убийства, изнасилования, надругательства. Хотели использовать свои знания не для абстрактного «Блага Человечества», а для того, чтобы дед с Великой Отечественной вернулся, а еще лучше вообще бы на нее не ходил. Придумывали различные пути, случайности, приборы или инопланетян, но при этом все равно оставались там, в своем времени. Они придумывали, а я здесь и сейчас, если это конечно не сон. Всего один удар по голове и ты в восемнадцатом году.

После этой мысли я невесело рассмеялся, но, как говорил один мой знакомый, пришла пора определяться. Выбор был, в принципе невелик. Вариант первый — быстро все закончить, благо знаю, где браунинг лежит. Вариант второй — надо работать. Иначе, зачем я столько читал и думал?

«Раз уж я здесь, да еще и являюсь видным большевиком, Председателем Реввоенсовета, соратником Ленина, членом ЦК и так далее и тому подобное, то почему бы мне не попытаться что-то поменять в этой истории?»

Тем более что я давно уже был за красных, а все происходящее не противоречило моим убеждениям.

Обдумывание не заняло много времени. Так как стреляться мне совсем не хотелось, был выбран вариант — работать.

После того как я принял решение, стало много легче. Тем более что я не один. Часть Льва Троцкого, которая была во мне, исправно подсказывала что-то, соответствующее обстановке. А мои знания, да еще помноженные на его знания и опыт — это Сила, которая может горы свернуть.

«А может и пшиком закончиться», — одернул я себя.

Все время пока секретарь не пришел меня будить, я размышлял о том, что я помню о ближайшем времени. В декабре случилось одно очень важное событие. Войска адмирала Колчака, в двадцатых числах декабря, взяли Пермь с громадным количеством различных запасов, что стало серьезным ударом для молодой республики Советов.

Вот именно это надо было попытаться предотвратить.

— Миша, сделай мне чаю, чего-нибудь перекусить и зови командиров на совещание через полчаса, — обратился я к Глазману, вошедшему в купе, и после его ухода, сказал уже себе. — Нечего разлеживаться. Время не ждет.

На совещании, начавшемся через полчаса, я в основном молчал и, слушая доклады, пытался вникнуть в обстановку. Оказалось, что едем мы в Вятку, которая уже три дня как подчинилась Центру, перестав быть отдельной Вятской Республикой. На фронтах было тяжело, единственным плюсом стал уход немцев с Украины, которую теперь надо было занять. На Юге с переменным успехом, шли бои с Донской армией, на Востоке — с Колчаком, который медленно, но верно, продвигался к Перми. Под Уфой шли бои. Красная Армия медленно продвигалась к городу. В Архангельске, Мурманске, Баку, Одессе, Владивостоке находятся силы Антанты, которые помогают контрреволюции.

Потом начали докладывать про выступления казаков, саботаж, восстания крестьян, предательство военспецов, продразверстку, формирование новых частей, производство вооружений, боеприпасов, зимнее обмундирование для армии и еще по множеству проблем.

В общем, положение было достаточно грустное, но при этом, наступать Красная армия умудрялась по всем фронтам и на множестве направлений.

Совещание длилось долго. К его концу у меня уже выработалась концепция дальнейших действий. Я решил, что сейчас необходимо разгромить Колчака. Для этого необходимо было сосредоточить превосходящие силы на Восточном фронте, что могло получиться только в случае замедления темпов наступления или переходом к обороне на других фронтах. Планируя, пока еще в голове, операцию по разгрому Колчака, я начал отдавать распоряжения. Некоторые принятые мною решения тотчас же оформлялись в виде телеграмм и отправлялись для выполнения. Тексты мне в основном подсказывал Троцкий. Особенно он выручал меня в моменты, когда я произносил нечто вроде «системный анализ сложившегося положения, подразумевает следующий алгоритм решения проблемы» и записывающий за мной Глазман и присутствующие на совещании, начинали недоуменно на меня коситься.

Пока телеграфисты стучали, я проанализировал отданные распоряжения, и подумал о том, что, если нужная информация завтра поступит, то можно будет уже принять какой-то определенный план действий в отношении Колчака.